Колонизация Сибири неразрывно связана с деятельностью Главноуправляющего землеустройством и земледелием А.В. Кривошеина. В настоящее время его имя в связи с аграрными преобразованиями начала XX в. упоминается редко, в лучшем случае мимоходом после имени П.А. Столыпина. Однако Кривошеин с 1896 по 1915 гг. многое сделал для колонизации Сибири и прочного закрепления ее за Россией. Современники называли его «министром Азиатской России».
А.В. Кривошеин родился в 1857 г. в небогатой офицерской семье в Варшаве. Окончил Юридический факультет С.-Петербургского университета. Службу начал в Московском архиве министерства юстиции. В 1888 г. был командирован на Дальний Восток для изучения колонизации. По возвращении назначен комиссаром по крестьянским делам в Калише. С 1891 г. занимал должности делопроизводителя, а затем – столоначальника Земского отдела Министерства внутренних дел, с 1896 г. – помощник начальника, а с 1902 г. – начальника Переселенческого управления. В 1905 г. он был назначен товарищем Главноуправляющего землеустройством и земледелием, а 1906 г. членом Государственного совета. С октября 1906 г. состоял товарищем министра финансов: заведовал Государственным дворянским заемным и Крестьянским поземельным банками. В 1908 г. он занял пост Главноуправляющего землеустройством и земледелием.
Реализуя меняющийся правительственный курс, Кривошеин привнес в его осуществление и некоторые личные черты: принципы сотрудничества правительства с общественностью на местах, предпочтение основанному на экономической рентабельности содействию переселенцам перед раздаваемыми неэффективными ссудами. Современники называли его третьим после Витте и Столыпина, многие считали его более умным и хитрым. К нему хорошо относились царь и царица. Работая в любой отрасли, Кривошеин умел подобрать себе сотрудников высокого уровня, таких как Г.В. Глинка, граф П.Н. Игнатьев, А.А. Риттих, И.И. Тхоржевский и другие. Он никогда не приписывал себе их заслуг и всегда заботился об их своевременном повышении и награждении.
Сразу после любого назначения Кривошеин с головой окунался в работу. С начала 1890-х гг. он непосредственно участвовал в подготовке намечавшихся мероприятий, в основном по переселенческому делу, в Комитете сибирской железной дороги. В целях содействия переселению с 1896 г. оказывалось покровительство «ходачеству», затем была введена его обязательность, проводилась разъяснительная работа на местах. Для помощи переселенцам было организовано свыше 300 переселенческих складов, которые продавали переселенцам сельскохозяйственные машины на всем протяжении их пути по Сибири; их оборот достигал 7 – 8 млн руб. Было построено 22 зернохранилища, открыто 50 товаро-продовольственных лавок в отдаленных районах и лесные склады для продажи лесных материалов в районах безлесья[1]. Благодаря работе Комиссии для рассмотрения ближайших мер к устройству земельного быта крестьян под руководством Кривошеина с 10 марта 1906 г. было возобновлено приостановленное войной переселенческое движение[2].
Дальнейшее развитие колонизация Сибири получила во время столыпинской аграрной реформы, начавшейся в 1906 г.
Для переселения большого количества крестьян из Европейской России нужен был колонизационный фонд. Чтобы его расширить, предписывалось размежевать под переселенческие участки: земельные излишки, оставшиеся от наделов местного населения; предвидимые излишки в районах, где к землеустройству еще не приступали; излишки в землепользовании нерусского населения; казенно-оброчные статьи, за исключением тех, которые были необходимы для аренды окрестным селениям, нуждающимся в земле; лесные площади, зачисленные в казенные лесные дачи, но могущие оказаться более пригодными для колонизационных целей. Землеустройство местного населения, кроме районов, где оно уже было начато, предписывалось приостановить. По возможности старались изымать излишки плодородной земли там, где население преимущественно было занято скотоводством.
Земли переселенцев к моменту их водворения были в основном отграничены от казенных земель поземельно-устроительными партиями. Но бывало, что такое отграничение не вполне соответствовало правильному распределению земли. Производители работ землеотводных и поземельно-устроительных партий вносили свои предложения об образовании переселенческих и запасных участков на рассмотрение Временных комиссий, причем на заседание комиссий приглашались и уполномоченные от заинтересованных старожильческих селений[3]. В случае несогласия крестьяне имели право подавать ходатайства в поземельно-устроительные комиссии и обжаловать решения этих комиссий в трехмесячный срок в общие присутствия губернских управлений.
В отечественной исторической литературе сложилось представление, что царское правительство стремилось максимально усилить эксплуатацию крестьянства, в том числе и с помощью земельного ограбления крестьян в ходе землеустройства. Однако, как показывают данные статистической обработки дел по землеустройству старожилов Енисейской губернии, основная часть ходатайств крестьян о прирезке земли из казенного земельного фонда подлежала удовлетворению[4]. Это убедительно опровергает подобные умозаключения. Главной целью земельной политики правительства в Сибири было упорядочение крестьянского землепользования, а также улучшение крестьянского благосостояния, так как только богатеющее и крепкое население могло исправно и в полном объеме платить налоги, быть серьезной опорой правящего режима.
В то же время проводилось землеустройство и коренного населения. В январе 1909 г. П.А. Столыпин предписывал сибирским губернаторам незамедлительно перевести на оседлое положение «инородцев», получивших землю в соответствии с законами от 28 мая 1896 г. и 31 мая 1899 г. Кривошеин поддержал Столыпина: «Не могу оберегать кочевое хозяйство на черноземе в ущерб русским земледельцам», – заявил он в Государственной думе в марте 1909 г. Записка Кривошеина о переселении 1910 г. утверждала, что «от широкого прилива русских переселенцев выиграют и переселенцы, и киргизы, и сама степь, и русская государственность»[5].
Столыпиным отмечалось, что «многие инородцы Иркутского генерал-губернаторства, проживающие оседло особыми поселениями и занимающиеся даже земледелием, продолжают числиться в разряде кочевых и управляются по правилам, установленным для этого разряда, тогда как с изменением быта и образа жизни такие инородцы согласно ст. 4 Пол. об Ин. подлежали бы переводу в разряд оседлых с устройством у них общественного управления и суда по образцу крестьянского управления…»[6] То есть должно было произойти упорядочивание землепользования, исходя из сложившейся уже ситуации. Однако землеустройство вызывало у коренного населения большое недовольство.
С просьбами о предоставлении возможности приложить свои силы на землях переселенческого фонда обращались многие сельские хозяева-земледельцы не крестьянского сословия. Например, кандидат естественных наук С.-Петербургского университета А.А. Баландин просил об отводе земельного участка к его мельнице7. Дворянин А. Пржездецкий просил отвести ему земельный участок в селе Каратузском Сагайской волости Енисейской губернии[8]. В соответствии с принципом рационального использования земля изымалась и под крупные капиталистические хозяйства. Так, в 1909 г. для организации капиталистического овцеводческого хозяйства «Товарищество Владимира Алексеева и Четверикова» в Енисейской губернии из землепользования хакасов было изъято 4 тыс. десятин, а к 1916 г. площадь этого хозяйства достигла уже 55 тыс. десятин[9]. При необходимости отводили земли под поиски и разведку полезных ископаемых. Например, 1908 г. было выдано разрешение на поиск медной руды в Ермаковской волости Енисейской губернии отставному надворному советнику И.В. Иванову[10].
Отграничение крестьянских наделов было первым этапом землеустройства.
Вторым его этапом стало выделение хуторов и отрубов. Внутринадельное размежевание проводилось по ходатайству крестьян, принятому не менее 2/3 членов сельского общества и за их счет. До 1908 г. переселенцам предоставлялось право переходить от общинного к подворному или хуторскому землепользованию, но только на заполненных переселенческих участках и при наличии решения сельского схода большинством в 2/3 голосов.
С 31 марта 1908 г. начался второй этап внутринадельного размежевания. В феврале 1909 г. циркуляром главноуправляющего землеустройством и земледелием Кривошеина предписывалось заведующим переселенческими районами «обратить особое внимание на образование возможно большего количества хуторских и отрубных участков» и «во всех случаях, когда переселившиеся выразят желание завести хуторской и отрубной порядок, оказывать им помощь путем командирования межевых сил или выдачи ссуд»11. Землемеры осуществляли обход окружной межи надела, подробную съемку всех земель, намечали дороги, выясняли степень обеспеченности надела водой и, если нужно, определяли места для рытья колодцев. По желанию населения землемеры производили хозяйственную оценку земель. В связи с большой загруженностью чиновников Кривошеин распорядился как можно шире привлекать в состав обследователей «студентов Межевого института и училищ»12. Не все земельные участки, намеченные межевыми комиссиями, утверждались временными комиссиями по приему образованных участков[13].
Многие сельские общества выражали желание разделиться на хутора и отруба в целях устранения конфликтов в землепользовании. Например, в Енисейской губернии такое желание выразили крестьяне сел Ермаковское, Ермаковской волости, Средний Кожебар, переселенческого участка «Савельевский» Моторской волости и другие[14]. Были в селах и противники размежевания, поэтому Кривошеин циркуляром запретил проводить работы, когда не удается согласовать интересы выделяемых дворов.
Большое значение для колонизации имела деятельность Крестьянского банка, который два года возглавлял Кривошеин. Столыпин и Кривошеин добивались передачи Крестьянского банка в ведомство земледелия, но безуспешно, хотя деятельность банка была тесно связана с земледелием. «Всего за 1906 – 1915 гг. банком было продано 4,1 млн. десятин земли крестьянам, причем с 1910 г. более 90% хуторам и отрубам»[15].
До сих пор не утихают страсти вокруг столыпинской аграрной реформы. Уже во время ее проведения она не устраивала ни правых, ни левых. В настоящее время, благодаря работам В.И. Ленина, утвердился левый взгляд на реформу: о ее реакционном характере и провале. Однако Ленин не только критиковал ее, но и оценивал по достоинству. Отбывая ссылку в Минусинском уезде Енисейской губернии, он познакомился с жизнью сибирского крестьянства. Критикуя аграрную политику правительства, он в первую очередь использовал удобные ему данные16, которые уже тогда были опровергнуты17. Но критикуя, Ленин признавал возможность успешного завершения столыпинских начинаний. Другое дело, что успех среформы мог, с его точки зрения, снять экономические предпосылки для политического союза между крестьянством и рабочим классом на этапе осуществления буржуазно-демократической революции в России, о которой он мечтал. В письме Скворцову-Степанову от 2 декабря 1909 г., а также в своей работе «По торной дорожке» он прямо говорил о возможном успехе аграрной политики Столыпина[18].
Любопытны суждения о столыпинской реформе немецких специалистов. В 1913 г. в Россию из Германии приезжала правительственная комиссия во главе с профессором Аугагеном для изучения результатов реформы. Изучив на местах русский опыт, комиссия представила своему правительству отчет, где в частности говорилось, что если землеустроительная реформа будет продолжаться в том же виде в течение еще десяти лет, то Россия превратится в сильнейшую страну в Европе[19].
Столыпин, назначив Кривошеина главноуправляющим землеустройством и земледелием, обрел в нем верного соратника, который на протяжении семи с половиной лет – с 21 мая 1908 г. до 26 октября 1915 г. – руководил реализацией реформы. Заняв министерский пост, Кривошеин поставил своей главной задачей не выселение крестьян с родных мест, а заселение окраин русскими людьми. Центр тяжести переселенческого дела он перенес на качественную его сторону: на прочность устройства новоселов и на улучшение общекультурной обстановки заселения. Идея основывать переселение на прочном заселении Сибири была сформулирована Кривошеиным позднее в совместном со Столыпиным докладе (записке) на имя императора о поездке в Сибирь и Поволжье. Мало кому известно, что эта книга была написана еще до их путешествия за Урал. Более того, поездка могла бы не состояться, если бы этот 127-страничный печатный труд не понравился его подписантам. Отчет о путешествии в Сибирь и Поволжье и записка были написаны «пером» Кривошеина – И.И. Тхоржевским20.
Поездка Столыпина в Сибирь в августе 1910 г. многим казалась каким-то чудачеством всесильного премьера. Несмотря на все преимущества осмотра на месте результатов реформы, Столыпин не мог уехать от важных государственных дел на несколько недель для изучения Сибири. Тут ему помог Кривошеин, который рассматривал эту поездку как один из путей привлечения внимания правящих кругов и общественности к заселению Сибири путем издания интересного и убедительного отчета о ней. Поэтому еще до принятия окончательного решения о поездке Кривошеин обратился к Тхоржевскому, хорошо знавшему обстановку на местах, с парадоксальным предложением написать предварительно проект отчета. Поездка должна была состояться, если отчет окажется интересным.
Тхоржевский так описывает эту поездку: «С тех пор начался и продолжал крутиться до 10 сентября интересный, но утомительный для всех “сибирский кинематограф”. В поезде, на пароходе по Иртышу, в бешеной скачке на перекладных сотни верст по сибирским степям, от схода к сходу, от поселка к поселку, мелькали картины Сибири. Мужики, киргизы, переселенцы, их церкви и больницы, склады сельскохозяйственных орудий. Поочередно сменялись, докладывали Столыпину и мелкие переселенческие чиновники и важное сибирское начальство»21. По железной дороге министры доехали до станции Богатол (250 км от Красноярска), а на лошадях отъезжали от железной дороги на 300 км. Затем министры побывали и в Поволжье. На обратном пути Тхоржевский в поезде дополнял и исправлял применительно к реальности заранее написанный текст, дополняя его столыпинскими мыслями и впечатлениями. По возвращении Столыпина и Кривошеина императору был предоставлен верноподданнический доклад в две странички и 127-страничное приложение к нему, изданное отдельной книгой. В «Записке» отмечалось, что нужно главное внимание уделять прочному устройству переселенцев.
Центральное руководство переселением осуществляло Переселенческое управление Главного управления землеустройства и земледелия. В 1906 – 1907 гг. Азиатская Россия была разделена на 12 переселенческих районов. В районах создавались управления по организации переселения. 4 марта 1911 г. переселение было объявлено свободным, нерегламентированным в любые районы по выбору самих переселяющихся после обязательного осмотра участка ходоками, которые закрепляли землю на новом месте за крестьянами. Часто под видом ходоков шли переселенцы. В основном это были одинокие мужчины, без семьи и имущества. В большинстве случаев такие переселенцы на новом месте не могли устроиться и часто возвращались назад.
Несмотря на все преимущества от посылки ходоков, часть переселенцев приезжала без предварительного зачисления. Первоначально таких переселенцев устраивали на месте только при наличии свободных переселенческих участков. Однако затем был организован специальный земельный фонд для устройства самовольных семейных переселенцев22. Кривошеин подчеркивал необходимость свободы «живого и чисто народного переселенческого дела». О значении правительственной и вольной колонизации можно судить на примере четырех округов Енисейской губернии: из 776 поселков правительственное переселение дало только 102 поселка, а 624 были образованы путем вольной народной колонизации23.
Переселенцы заселяли земли, отведенные под переселенческие участки на основании удостоверения, где указывался семейный состав переселенца и положенное ему количество земли. Также можно было селиться на участки, взятые в аренду, на казачьих землях по станичным приговорам и в старожильческих поселках. Случалось, что переселенцы самовольно селились в понравившемся им месте. С захваченных земель переселенцы выселялись в принудительном порядке. Но иногда Управление государственными имуществами вынуждено было давать согласие на образование переселенческого участка в месте фактического поселения прибывших.
В замысел Столыпина и Кривошеина входило уравнение сибирских крестьян в правах с крестьянами Европейской России. Они стремились и сибиряков сделать собственниками своих наделов, что, по их мнению, в дальнейшем должно было привести к интенсификации земледелия. С этой целью в 1912 – 1913 гг. в Государственную думу был внесен ряд законопроектов: о продаже переселенцам участков в наиболее удобных местностях Сибири; о порядке использования земель, непригодных для мелкого крестьянского хозяйства, но могущих быть использованными для скотоводства или лесной промышленности; о предоставлении права переселения на казенные земли лицам всех сословий на общих с сельскими обывателями основаниях. Однако они так и не были рассмотрены, хотя подготовительные работы по их внедрению ведомством были уже начаты. Поэтому Кривошеин, главный идеолог столыпинской аграрной реформы, действовал в обход существовавшего законодательства.
Первоначально, вплоть до 1908 г., пока поток переселенцев на восток возрастал, земли им отводились крупными участками (5 – 10 тыс. десятин) с тем, чтобы на их основе возникали сельские общины. Делалось это в значительной мере по экономическим соображениям: так было дешевле, меньше сил требовалось на проведение землеустроительных работ. Как только переселение уменьшилось, начали отводить площади размером не более полутора-двух тысяч десятин в виде удобных для последующих разделов небольших хозяйственных единиц, половину участков для каждого домохозяина стали отводить отдельно в виде отруба в бессрочное единоличное пользование, выделять поселки для хуторов[24].
Всего из 33,5 млн десятин, подлежащих отводу старожилам, с 1898 по 1913 гг. было запроектировано наделов до 20 млн десятин, в том числе отграничено в натуре 11 млн десятин и составлено отводных записей, то есть окончательно оформлено 6 млн десятин. По законам, принятым в 1914 г., были отграничены от земель государственных и прочих земли семиреченских, амурских и уссурийских казаков[25].
Часть переселенцев, заявлявшая при регистрации в Челябинске о своем желании переселиться в определенный район, по пути меняла свое решение и оседала в других местах. Часть переселенческих участков оставалась незаселенной вследствие неблагоприятных почвенно-климатических условий или по иным причинам. Незаселенные участки пересматривались особой комиссией, в результате работы которой в Енисейской губернии в 1915 г. было расформировано 96 участков общей площадью 226 886 десятин – на 11 373 доли. Обращено в запасные 155 участков площадью 377 087 десятин – на 21 295 долей. Исключено из действующего колонизационного фонда 203 участка площадью 509 239 десятин – на 22 654 доли[26].
Для пропаганды переселения была организована его широкая реклама. Массовыми тиражами издавались брошюры, листовки с призывом переселяться и разъяснением предоставляемых переселенцам льгот. Крестьян знакомили с условиями жизни и природно-климатическими условиями районов переселения. Только за 1907 г. среди крестьян центральных губерний было распространено 6,5 млн экземпляров брошюр и листовок типа «Что дает переселение крестьянам?», «Как живут крестьяне Сибири?». Вместе с тем всегда особо подчеркивалось, что переселение – дело трудное и без достаточных сил и средств на него решаться не следует.
Существовали «ознакомительные бюро» по маршруту следования крестьян в Челябинске, Сызрани, Пензе, Харькове, Новочеркасске для ознакомления с условиями в районах водворения. Правда, в основном бюро работали в Челябинске и Сызрани. Кроме того, на всех важнейших узловых станциях по пути следования переселенцев были сооружены особые витрины-вывески с подвижными цифрами для указания оставшегося в районе свободного земельного фонда. Цифры ежедневно менялись. Даже фельдшерские пункты были снабжены справочной литературой. Для ознакомления ходоков имелись краткие описания районов водворения (с картами), списки участков, имеющих свободные доли и т.д. Кроме того, в Челябинске в помещении при молитвенном доме проводились чтения, собиравшие каждый раз от 100 до 300 слушателей. На них описывались губернии Сибири и Дальнего Востока. Такие же чтения производились в вагоне-аудитории, курсировавшем между станциями Курган и Макушино[27].
Перевозки людей осуществлялись специальными переселенческими поездами, составленными из переоборудованных товарных вагонов. От обычных вагонов они отличались тем, что в задней части имелось помещение для крестьянского инвентаря и скота. Был учтен опыт перевозок сотен тысяч солдат в Маньчжурию во время русско-японской войны 1904 – 1905 гг. Тогда солдаты ехали в теплушках, оборудованных нарами в два этажа в передней и задней частях вагона и с железной печкой посередине.
Одновременно шла разработка новых специальных вагонов. С 1908 г. началось строительство вагонов новой конструкции – с водяным отоплением, с туалетами, с титанами для кипятка. Между тем вплоть до настоящего времени постоянно поднимается вопрос об ужасных условиях проезда переселенцев к местам водворения. Любопытно, что Кривошеин считал строительство вагонов нового типа нерациональной тратой средств, так как, по его мнению, денег не хватало на нужды переселенческого дела. После совместной со Столыпиным поездки по Сибири осенью 1910 г. он писал: «Перевозка переселенцев по Европейской России и вообще по железным дорогам проходит у всех на глазах, и только оттого она и привлекает наибольшее внимание. Забывают при этом обычные условия, в которых живут переселенческие семьи на родине и будут жить в Сибири… В пути многие находят непривычные даже удобства»[28].
Эта позиция Кривошеина представляется наиболее соответствующей действительности, так как, если обратиться к картине крестьянского быта начала прошлого столетия (а зачастую и настоящего времени), мы увидим, что крестьянская семья зимовала под одной крышей с новорожденными телятами, ягнятами с овцой и т.д. Поэтому можно отметить, что крестьянам было не привыкать к подобным условиям, и десяток дней в таком вагоне не казался им чем-то ужасным. Кроме того, движение переселенческих поездов было ускорено: «они двигались со скоростью воинских…»[29]
Имелись и специально оборудованные санитарные вагоны. Медперсонал этих вагонов проводил медицинские осмотры, дезинфекцию подвижного состава, следил за санитарным состоянием всех остальных вагонов. Лечение переселенцев, включая самовольных, производилось за счет Переселенческого управления. Кроме железнодорожной, существовала и переселенческая медицинская служба. По линиям железных дорог Европейской России и Западной Сибири имелось 19 жилых бараков общей площадью 912 кв. саженей вместимостью в 2 800 человек. Детям до 10 лет и больным пища отпускалась бесплатно. А всего в 1914 г. по ходу переселенцев действовало 57 столовых, 12 врачебных, 19 постоянных и 19 временных фельдшерских пунктов с 390 постоянными кроватями30.
Кроме крестьян, по железной дороге передвигались и другие переселенцы гораздо резче изменяющие строй и быт сибирской жизни, хотя менее многочисленные и менее поддающиеся статистическому учету. Речь идет о промышленниках, чиновниках, торговцах, приказчиках и иных, которые с открытием Сибирской железной дороги поехали в Сибирь.
Правительственная помощь переселенцам, согласно закону 1912 г., устанавливалась не в одинаковом размере, а в соответствии с большей или меньшей трудностью района заселения. Была создана шкала ссуд, разделенная на семь категорий от нуля в Западной Сибири до 400 руб. в Приамурье и пограничной с Китаем области, из которых 200 руб. давались безвозвратно. Предпочтение отдавалось косвенной помощи – строительству дорог, больниц, школ – перед индивидуальными ссудами[31].
В первые годы ссуды на межевые работы выдавались переселенческим и тем старожильческим обществам, которые при землеустройстве соглашались принять на излишки земли переселенцев. Но с 1908 г. Переселенческое управление предоставило такое право и новоселам. Выдача ссуд с 1909 г. разрешалась общим присутствиям губернских правлений. Ссуды выдавались в размере до 2 тыс. руб. на срок до 10 лет[32]. С 1908 по 1913 гг. на производство внутринадельного размежевания за Уралом были выданы ссуды 960 селениям в сумме свыше 1 млн руб. на размежевание около 4 млн десятин33. На домообзаводство ссуды выдавались в течение трех лет с момента водворения переселенческими чиновниками или крестьянскими начальниками. Их размеры не были точно установлены, и они выдавались в соответствии с имеющимися средствами в пределах 165 руб.[34] Практиковалась еще и бесплатная выдача леса с казенных дач для строительства в том случае, если леса на переселенческом участке не хватало. Переселенцы также могли продавать лес, находящийся на их участках. Случалось, это приводило к злоупотреблениям в лесопользовании. Ссуды на общественные надобности выдавались сельским обществам и товариществам, а также иногда отдельным лицам. Ежегодно это составляло около 2,5 млн руб.[35]До выплаты долга крестьяне не могли свободно распоряжаться данными сооружениями. За 1906 – 1910 гг. свыше 400 школ было открыто в переселенческих местностях за счет этих ссуд[36].
Часто ссуды расходовались не по назначению. Кривошеин предписывал губернаторам проводить среди крестьянского населения разъяснительную работу о характере выдаваемых ссуд[37]. Чтобы исключить злоупотребления, выдача ссуд происходила в определенном порядке. Вначале выдавалась только половина ссуды, вторую половину выдавали через полгода – год, когда можно было убедиться, что первая половина израсходована по назначению. Вторую половину ссуды в основном получали более состоятельные переселенцы, так как они имели деньги на проживание в первое время, а ссуду могли пустить на развитие хозяйства. Возвращали ссуды в определенные сроки. Путевые – через 5 лет. Ходоки должны были вернуть ссуду через год. В особых случаях предусматривалась рассрочка до 10 лет. Наиболее нуждающимся семьям предоставлялись отсрочки по уплате долгов сельскохозяйственным и лесным складам Переселенческого управления за переданные в кредит сельскохозяйственные орудия. Предоставлялись отсрочки и целым переселенческим обществам по уплате ссуд, взятых на их нужды.
Понимая значение агрономической помощи для роста земледелия, Кривошеин принял меры по созданию постоянных агрономических совещаний по однотипным сельскохозяйственным зонам[38]. Создавались новые опытные поля, случные пункты, семеноводческие учреждения, пункты проката сельскохозяйственных машин, оказавшие большую помощь крестьянам. В 1911 г. за Уралом имелось 12 опытных полей Департамента земледелия и одно существовало за счет земских сборов[39].
К 300-летию Дома Романовых по инициативе Кривошеина и с согласия императора был проведен своеобразный смотр-конкурс передовых крестьянских хозяйств. Было отпущено 75 тыс. руб. на премирование крестьян, которые завели образцовые хозяйства без значительного применения наемного труда, главным образом семейными силами. Особо оговаривалось, что премия должна выделяться и единоличным, и общинным хозяйствам. При проведении конкурса обследовались очень многие хозяйства общинников и единоличников, но в числе лучших в основном оказались единоличные дворы благодаря свободному развитию единоличного хозяйства. Отличившиеся хозяева были поощрены денежными премиями. Так, в Енисейской губернии премиями были отмечены: крестьянин Канского уезда Уярской волости участка Каменского Э.Я. Туц. (300 руб.) и крестьянин Минусинского уезда Лугавской волости д. Кривой Ф.И. Гребнев (200 руб.). Всего было выдано 268 премий, но так как по некоторым губерниям документы к премированию не были представлены вовремя, эта цифра является неполной[40].
Для заселения Дальнего Востока был организован специальный комитет под председательством Столыпина и Кривошеина. С целью поддержки земледелия проводились мероприятия по ограничению ввоза маньчжурского зерна путем введения пошлины41. В целях развития промышленности на Дальнем Востоке занятым на постройке Амурской дороги рабочим, привезенным из Европейской России, давались льготы и ссуды на домообзаводство[42]. Был запрещен «желтый», то есть китайский, труд. Начались работы по индустриализации края, связанные с возможностью использования сахалинского угля и других природных ресурсов.
Для рационального использования азиатских территорий командировались научные экспедиции, которые к 1915 г. обследовали почти все подлежащие заселению пространства. Так, в 1911 г. они обследовали 10 млн десятин, из них 5 млн на Дальнем Востоке (2 млн были признаны пригодными для земледелия)[43]. Была организована врачебная помощь местному населению и переселенцам. В 1913 г. в Сибири имелось 633 больницы, 163 амбулатории, 2 пастеровские станции, 12 лечебных заведений минеральных вод[44], большая часть из них принадлежала Переселенческому управлению. Только в 1910 г. на церковно-школьное строительство в Сибири было израсходовано около 400 тыс. руб., (в том числе около 185 тыс. руб. из средств Переселенческого управления)[45]. Кроме того, ведомство занималось прокладкой дорог: к 1914 г. их сеть достигла 12 000 верст, с годовым ассигнованием в 5 млн руб.[46].
Через Переселенческое управление Кривошеин принимал участие в разработке проектов строительства железных дорог между азиатскими областями, необходимых для промышленного и земледельческого освоения Азиатской России, а также оказывал влияние на их реализацию. В отчете о его поездке в Сибирь со Столыпиным указано на необходимость постройки Южно-Сибирской магистрали. Для строительства был взят железнодорожный заем в Париже. Проект был окончательно одобрен думой в 1914 г., в том же году началось строительство дорог Орск – Троицк и дороги, ведущей от этой линии на магнитную гору; также строились и другие линии.
Не все переселенцы могли прижиться на новом месте. Разорившись, они уезжали на родину. Особенно много возвращающихся было в 1910 – 1911 гг. Это объясняется, прежде всего, тем, что соответствующие государственные службы не успевали с отводом участков и переселенцам часто предлагались неподготовленные места. Главная трудность организации работы крылась в недостаточном финансировании, хотя оно и постоянно возрастало. Так, с 1908 по 1912 гг. кредиты, отпускаемые на переселение Государственной думой, увеличились с 18 до 28 млн руб.47До 1910 – 1911 гг. в Сибири Переселенческое управление называлось «маломочным» ведомством наподобие «маломочного» крестьянства. Кроме того, можно отметить, что в начальный период переселения распространился своеобразный миф о том, как просто разбогатеть в сказочно богатой Сибири. А когда действительность оказывалась иной, легковеры, разочаровавшись, устремлялись назад. Нельзя также забывать и о недоброжелательности казаков и старожилов, о религиозных противоречиях, а также о недостатках системы переселений, о начале мировой войны.
Были и такие переселенцы, которые не хотели возвращаться на родину. Столыпин отмечал: «Половина обратных не возвращается в Европейскую Россию, а перебирается в пределах Сибири на другие лучшие и более легкие места, прослышав о тамошнем привольном житье»[48]. Например, для всех желающих выехать на Дальний Восток из Енисейской губернии предусматривалось выдача «ходаческих» свидетельств ввиду необходимости его заселения. Для выезда в губернии, находившиеся западнее Енисейской, «ходаческие» свидетельства не выдавались[49].
Среди переселенцев определенный успех имела неофициальная пропаганда переездов в Аргентину и другие страны. Например, в брошюре А.Я. Гутмана «О переселении в Бразилию, штат Сан-Пауло» расхваливались условия жизни эмигрантов за границей. Брошюра увлекла некоторых повторных переселенцев и старожилов. Часть повторных переселенцев, не желая возвращаться в родные места, ежегодно эмигрировала в Южную Америку и на Гавайские острова. В 1909 – 1914 гг. некоторые новоселы Томской, Енисейской губерний, Амурской и Приморской областей эмигрировали в Аргентину и Бразилию[50].
Новый экономический курс, взятый в 1914 г. правительством по инициативе Кривошеина, открывал интересные перспективы развития страны. Николай II поддержал главноуправляющего землеустройством и земледелием. Но одобренная им программа грандиозного увеличения кредитов на реформу и переселение уже не могла быть выполнена. Начало мировой войны и отставка Кривошеина в 1915 г. надолго отодвинули дальнейшую колонизацию Сибири и толкнули Россию на революционный путь решения аграрного вопроса. В начавшихся вскоре революционных потрясениях Кривошеин принял самое непосредственное участие, содействуя по мере своих сил Белому движению. После его поражения он эмигрировал и, прожив недолго в эмиграции, скончался в 1921 г. в Берлине в возрасте 64 лет.
Несомненно, такое грандиозное мероприятие, как колонизация Сибири не обошлось без недостатков. Но, анализируя результаты переселенческой политики, правительство делало выводы и корректировало процесс колонизации Сибири. Большое значение для сибирских крестьян имело землеустройство, хотя изъятие земли зачастую и вызывало недовольство местного населения. Землеустройство способствовало ликвидации дальноземья, чересполосицы и других недостатков существовавшей системы землепользования. Благодаря землеустройству произошло значительное перераспределение земли. В результате поднялся уровень агротехники, возросло применение улучшенных машин, орудий и удобрений. Кроме того, благодаря межеванию определялись границы участков, а это, в свою очередь, защищало земли коренного населения от самовольных захватов со стороны старожилов и переселенцев. Возникающие при разделе земли конфликты улаживались, и землю старались делить по справедливости. Переселение также проходило успешно: за 1906 – 1914 гг. за Урал проследовало 3 млн 772 тыс. человек, из них осталось 2 млн 745 тыс., и темпы переселения все возрастали[51]. Под переселение, особенно с 1910 г., в большинстве своем отводились участки единоличного пользования в виде хуторов и отрубов. Была подвергнута сомнению изжившая себя практика «ходачества». Более тщательно продумывалась система оказания крестьянам агрономической, ссудной и прочей помощи. Сибирская железная дорога, ранее убыточная, дала уже в 1912 г. 400 тыс. руб. чистого дохода[52]. Большинство переселенцев закрепилось на новом месте и стало жить лучше, чем прежде. Несмотря на все трудности, их подстерегавшие, переселенцы сделали большое дело, заселив пустующие земли Сибири и тем самым прочно закрепив ее за Россией. Благодаря ним вывоз из Сибири к 1914 г. составил: хлеба – 50 млн пудов[53], масла – 5 млн пудов на сумму свыше 70 млн руб.[54] Таким образом, работа А.В. Кривошеина по колонизации Сибири не была напрасной.
